Предки северных древнееврейских племен появились в Ханаане приблизительно в XXIII веке до н.э., то есть на триста лет раньше Авраама и южных колен. Они заняли северный и центральный Ханаан и потеснили родственных им ханаанеев, которые пришли туда еще раньше, примерно за тысячу лет до них. Как и праотец южных колен – Авраам, северные племена тоже пришли из северо-западной Месопотамии, но они не странствовали по Междуречью и не были в Шумере, подобно своим южным собратьям, а двинулись прямо на юго-запад, через Сирию, в Ханаан. Возможно, именно через предков северян отец Авраама, Терах, узнал, что южная часть этой страны имеет достаточно свободных земель, пригодных для пастбищ, что позволило ему принять решение о переселении туда. Хотя северные древнееврейские племена, как и южные, относились к амореям, западным семитам, они, вероятнее всего, не были в близком родстве с южными коленами и, в отличие от них, не возводили свою родословную к Аврааму, Исааку и Иакову. К «дому Иакова» их приписали носители традиции намного позднее, когда обе племенные группы оказались в объединенном царстве.
Если южные древнееврейские племена, «дом Иакова», представляли собой однородную группу из четырех племен: Реувен, Шимон, Леви и Йеуда, связанных между собой общим происхождением и историей, то северные колена, известные под именем «Израиль», состояли из трех различных частей. Первая и самая важная, «дом Иосифа», представляла собой три близкородственных племени: Эфраим, Менаше и Биньямин. Очевидно, они первыми из древнееврейских племен ушли в Египет и первыми вернулись оттуда в Ханаан, причем не позднее середины XV века до н.э. В отличие от большинства древнееврейских племен, «дом Иосифа» был частью гиксосских завоевателей Египта, занимал привиллегированное положение при гиксосских фараонах и покровительствовал «дому Иакова» и другим аморейским племенам, которые пришли позднее в нильскую дельту. Впоследствии в качестве младшего партнера к «дому Иосифа» примкнуло еще одно племя, Нафтали, которое, возможно, вернулось вместе с ним из Египта в Ханаан. Вероятно, эти четыре древнееврейских племени представляли собой тех самых «хабиру» в Ханаане, о которых нам известно из писем Амарнского архива XIV века до н.э. Именно они создали племенной союз «Израиль», который упомянул в своей стеле фараон Мернепта в конце XIII века до н.э.
Вторую часть северных колен составили четыре аморейских племени: Исахар, Звулун, Гад, Ашер и одно, предположительно, индоевропейское (ахейское?) племя Дан, которые ушли из Египта вместе с южными коленами Моисея в начале 12-го века до н.э. Они не стали странствовать по пустыне сорок лет, как два южных племени, Йеуда и Шимон, а вместе с Моисеем направились в восточное Заиорданье. Здесь они присоединились к израильскому племенному союзу, который тогда возглавлял вождь «дома Иосифа» — Йеошуа. Вероятно, по своему родоплеменному происхождению они чувствовали себя ближе к «дому Иосифа», чем к «дому Иакова», к тому же их прежние племенные территории находились не на юге, а на севере Ханаана.
Наконец, еще один, третий компонент северных колен, образовали сами южане – племя Реувен и большинство левитов, представлявших часть «дома Иакова». Присоединение новых племен к израильскому союзу в начале XII века до н. э. существенно усилило его и позволило перейти к завоеванию части Ханаана, которое осуществил Йеошуа. Можно предположить, что в израильский союз вошли только те племена, которые до ухода в Египет имели свои племенные территории в центральном и северном Ханаане. Аналогичный процесс происходил и на ливанском побережье, и в южной Сирии, где возвратившиеся из Египта аморейские племена, оказались в положении «хабиру», то есть бездомными. Впоследствии их объединение привело к образованию государства Амурру.
После овладения частью Ханаана и окончательного оседания на землю древнееврейских колен израильский племенной союз ослаб и даже временно распался. Эти годы известны нам как библейский период судей, «когда каждый делал, что он хотел». Но внешняя угроза в лице филистимлян не только вновь сплотила израильские племена, но и добавила к ним новых союзников — южные колена Йеуду, Шимон и часть левитов, осевших в южном Ханаане после четырех десятилетий скитаний по пустыне. Расширенный союз возглавил биньяминянин Саул, который стал первым царем сначала северных, а потом и южных племен. Однако поражение и смерть Саула в войне с филистимлянами привело к подчинению древнееврейских племен завоевателям и к новому распаду израильского союза.
На этот раз инициативу в воссоздании союза взяли на себя младшие партнеры, южане, и их военный лидер – Давид. Южному царю удалось сделать то, что не сумел северянин Саул: создать мощное объединенное царство, которое не только защитило, но и раздвинуло далеко на северо-восток границы древнееврейских племен. Но южная династия давидидов откровенно пренебрегала интересами северных племен, младший партнер понукал старшим, поэтому их союз был обречен на распад. Интересно, что политические интересы племенной аристократии оказались важнее племенного родства: южное племя Реувен, обделенное в «доме Иакова», вновь предпочло северян, а часть кланов из северного колена Биньямин, конфликтовавших с эфраимлянами, остались вместе с южанами.
Первый, собственно израильский царь Йаровам (928-910 гг. до н.э.), был не военачальником, а одним из вождей колена Эфраим. Его избрание удовлетворило притязания племени Эфраим на главенство как в «доме Иосифа», так и среди израильских колен. Однако прерогативы Йаровама были весьма ограничены, и их нельзя было сравнить с безусловной властью его соперника – иудейского царя Рехавама. Чтобы угодить вождям и старейшинам северных племен, новый царь отменил трудовые повинности, наложенные на них давидидами, и существенно снизил налоги. Он не мог позволить себе содержания пышного двора или сколь-нибудь значительной наемной армии, более того, он вынужден был мириться с немалой степенью внутренней автономии израильских племен. Такова была цена избрания на царство, цена условной монархии.
Во внешней политике перед ним встали три серьезные проблемы: хронический конфликт с Иудеей из-за территории колена Биньямин, нараставшая военная угроза со стороны арамейского Дамаского царства и неожиданное вторжение египетского фараона Шешонка. Первые две задачи так и не нашли своего разрешения за годы его правления. Конфликт с Иудеей затянулся надолго, по меньшей мере на полвека, а для разгрома арамейцев требовались куда большие силы, чем те, которыми располагал Йаровам. Что касается нападения египетской армии, то Библия сообщает лишь немногие подробности, касающиеся Иудеи и Иерусалима, и ничего не говорит относительно похода египтян на Израиль. Весьма скудную информацию об этом можно почерпнуть только из египетских источников. Шешонк I оставил барельеф в храме бога Амона в Карнаке, где перечислил все города, захваченные им в Ханаане. Если этот список верен (хотя нельзя исключить и сильные преувеличения), то значит от египетского вторжения пострадала не столько Иудея, сколько Израиль. Во время раскопок 1925-34 гг. в районе Мегиддо был обнаружен фрагмент стелы Шешонка, подтверждающий факт захвата этого израильского города египтянами. Очевидно, ставя стелу под Мегиддо, египтяне расчитывали на продолжительную оккупацию захваченных областей Ханаана, но повторить успехи фараонов 18 и 19 династий им не удалось, и их поход оказался лишь однократным грабительским рейдом.
Вопреки надеждам левитов из Шило, раскол объединенного царства не только не укрепил их положение, а, наоборот, ослабил его. Более того, объективно он понизил и роль яхвизма в новообразовавшемся Северном царстве. Как бы ни были напряжены отношения между северными левитами и южными ааронидами, сам факт того, что культ Яхве считался главным в объединенном царстве, помогал поддерживать позиции левитов из Шило. Теперь, после разрыва союза с яхвистской Иудеей, Йаровам не был больше связан никакими обязательствами ни с ааронидами, ни с яхвизмом. Поэтому он вернулся к традиционным языческим культам, заимствованным у ханаанеев за столетия совместной жизни с ними, а также к старой, языческой форме яхвизма, куда более доступной и понятной народу, чем абстрактный монотеизм Моисея. Вероятнее всего, Йаровам вообще ничего не менял, он просто узаконил то, что уже существовало в религиозной практике северных племен, легитимизировал уже имевшиеся культы и их жрецов не левитского происхождения. Главным изменением стал фактический разрыв с главенствующей ролью ааронидов и левитов, которая сначала была условием союза с южанами, а потом уже навязывалась Иерусалимом. Яхвизм остался, но уже не в качестве главной религии, а всего лишь как один из существовавших культов, причем в той, старой языческой или полуязыческой форме, которая была ближе всего народу. Религиозная реформа Йаровама свелась не столько к изменению в самом культе, сколько к устранению из него ааронидов и левитов. Этим-то и объясняется крайняя неприязнь носителей традиции, тех же левитов и ааронидов, к личности Йаровама и его делам.
Институт царской власти предполагал и наличие столицы, которая была бы целиком и полностью во власти самого царя, а не какого-либо племени, поэтому, как в свое время Давид сделал своей вотчиной иевусейский Иерусалим, так и Йаровам избрал своей резиденцией хивейский Шхем. Правда, позднее он перенес свою столицу в небольшой городок Тирца, немного севернее Шхема. Возможно, это было связано с конфликтом из-за хивейских областей между Северным и Южным царствами. Как известно, в период завоевания Ханаана Йеошуа заключил мир с хивеями Гивона и обязался не посягать на их земли. Однако несмотря на это, северное племя Биньямин не отказалось от своих претензий на территории южных хивеев: Гивон, Беэротаим, Кирьят-Йеарим – и во времена судей неоднократно пыталось их захватить. Со своей стороны, хивеи обращались за помощью к своему традиционному союзнику и покровителю – южному колену Йеуда, которое в годы правления судьи Отниэля воевало на их стороне против биньяминян. Хотя в результате этих столкновений южнохивейские земли были фактически поделены между Йеудой и Биньямином, они еще долгое время служили яблоком раздора между этими племенами. В период царствования Саула биньяминяне лишили всякой самостоятельности южнохивейские города, в том числе самый крупный из них – Гивон. Когда царская власть перешла в руки Давида, то он использовал обиды, нанесенные хивеям, чтобы их руками уничтожить потомков Саула. После раскола объединенного царства южные хивеи, естественно, предпочли остаться вместе с Иудеей, а не с Израилем, претендовавшим на их земли. Вероятно, те биньяминяне, которые, согласно Библии, выступили совместно с иудеями против отколовшихся северных племен, в действительности относились не столько к самому племени Биньямин, сколько к южным хивеям. Длительный конфликт из-за хивейских земель вызвал напряженность в отношениях с населением Шхема, которое в большинстве своем было тоже хивейского происхождения и симпатизировало династии давидидов за поддержку хивеев против колена Биньямин. Не желая подвергать опасности свою резиденцию, Йаровам счел за лучшее перенести ее в близлежащую и более надежную Тирцу, находившуюся на племенной территории «дома Иосифа».
Другим объектом его градостроительства стал древний город Пенуэль в Заиорданье. Раскол объединенного государства привел к восстановлению независимости Аммона и Моава, поэтому возникла насущная потребность укрепить восточную границу Израильского царства. Пенуэль прикрывал с востока проход в Иорданскую долину, и Йаровам решил его срочно укрепить, опасаясь, что соседний Аммон может в будущем присоединиться к врагам Израиля – арамейцам Дамаска.
Согласно библейской книге Царств, Йаровам правил 21 год, однако его надеждам основать собственную династию не суждено было осуществиться. Буквально через год после вступления на престол сын Йаровама, Надав, пал жертвою кровавого переворота, устроенного его собственным военачальником. «И Баша, сын Ахии, из дома Исахарова, устроил заговор против него, и убил его Баша в Гиптоне, что у филистимлян, когда Надав и все израильтяне осаждали Гиптон… И было, когда он стал царем, то перебил весь дом Йаровама: не оставил ни души у Йаровама, пока не истребил его…» (3-я Царств 15:27,29).
Новый царь не имел никакого отношения к «дому Иосифа», он происходил из колена Исахар, земли которого находились поблизости от тогдашней израильской столицы Тирцы. Это северное колено ушло из Египта вместе с южными племенами Моисея и Аарона и, благодаря своей многочисленности и высокому положению в аморейской племенной иерархии, было «усыновлено» в пустыне «домом Иакова»: его родословную возвели к сынам Леи, старшей жены праотца Иакова. Не исключено, что приход к власти царя из этого племени стал возможен благодаря поддержке противников гегемонии эфраимлян. Воцарение Баши показало, что в отличие от монопольного положения колена Йеуды среди южных племен, ни «дом Иосифа», ни тем более колено Эфраим не обладали тем влиянием, которое бы давало исключительное право на власть среди северных племен.
Правление Баши (909-886 гг. до н.э.) существенно отличалось от царствования Йаровама. Новый царь, как военачальник, опирался не на договоренности со старейшинами племен, а на грубую военную силу, поэтому он, не нуждаясь в одобрении своих действий, обладал куда более широкими полномочиями, чем его предшественник – племенной вождь Йаровам. Он существенно усилил центральную власть за счет сужения рамок племенной автономии, что дало ему возможность увеличить постоянную наемную армию и завести пышный двор восточного деспота. Как военный стратег он предпочел обеспечить себе тыл с севера, заключив мир с арамейцами Дамаска, чтобы сосредоточить все силы для покорения более слабого южного соседа – Иудеи. Казалось, его расчеты должны были полностью оправдаться: ему удалось отнять у Иудеи все спорные области на территории колена Биньямин и, более того, окружить Иерусалим. Чтобы принудить город к сдаче, он построил Раму – крепость, контролировавшую подходы к Иерусалиму. Положение южан стало безнадежным. Но тут в военную стратегию вмешалась политика: иудейскому царю Асе удалось купить расположение к себе Дамаского царства и втянуть его в войну на своей стороне. Победоносная кампания превратилась в долгую и тяжелую войну на два фронта.
Очевидно, политические просчеты Баши сказались и на его наследнике, которого постигла та же печальная участь, что и сына Йаровама. Только вступив на престол, Эйла, сын Баши, был убит собственным военачальником. «И составил против него заговор раб его Зимри, ведавший половиною колесниц…». По обычаю того времени новый властитель уничтожил всех родственников прежнего царя: «И было, когда он стал царем: как только сел он на престол свой, перебил он весь дом Баши, не оставив ему (ни одного) мочащегося к стене, ни родственников его, ни друзей его» (3-я Царств 16:9,11).
Однако Зимри сумел удержаться у власти всего лишь семь дней. Узнав о дворцовом перевороте в столице, израильские полководцы, осаждавшие в то время города Филистии, поспешили со своими войсками в Тирцу и, быстро взяв ее, убили узурпатора. Вслед за этим начались новые распри по поводу того, кому из израильских военачальников надлежало занять освободившийся престол. На трон претендовали сразу двое из них: Омри и Тивни. Армия и двор разделились в своих симпатиях приблизительно поровну: «половина народа стояла за Тивни, сына Гината, чтобы его сделать царем, а половина – за Омри» (3-я Царств 16:21). Вспыхнула ожесточенная гражданская война, которая в конце концов привела к победе Омри и гибели его соперника.
Библейский текст ничего не сообщает о племенной принадлежности Омри (884-873 гг. до н.э.), более того, он даже не указывает имя его отца, что совершенно не характерно для носителей традиции, тем более, что речь идет не о простом человеке, а об израильском царе. На фоне исчерпывающих сведений о племенном и родовом происхождении Саула, Давида, Йаровама и даже Баши, то есть всех царей, основавших или пытавшихся основать свои династии, полное молчание о родословии одного из самых известных израильских царей выглядит подозрительным. Это дало повод ряду историков предполагать, что основатель знаменитой династии был неизраильского происхождения. Учитывая особую привязанность Омри и его сына Ахава к ханаанейскому культу Баала, не исключено, что новый царь, действительно, мог происходить из ханаанеев или амореев, которые составляли большинство населения Северного царства. Интересно и другое, что после Баши носители традиции вообще перестали указывать племенное или этническое происхождение очередного израильского царя, хотя и продолжали называть имя его отца. Очевидно, с течением времени разница как между самими северными племенами, так и между ними и ханаанейско-аморейским населением настолько стерлась, что акцент сместился на территориальную, областную принадлежность новых царей. Все это свидетельствует о глубокой культурной и физической ассимиляции между израильскими племенами и ханаанейско-аморейским населением. Если ханаанейские и аморейские народы пережили «израилизацию», то древнееврейские племена, в свою очередь, сильно «ханаанизировались». Впрочем, по-другому и быть не могло, так как все эти западносемитские народы имели общее происхождение и говорили на одном и том же языке.
Новому царю потребовалась и новая столица. Тирца, детище Йаровама и Баши, его больше не устраивала. «И купил он у Шемера гору Шомрон за два таланта серебра, и застроил эту гору, и назвал город, который он построил, Шомроном (Самарией), по имени Шемера, владельца горы» (3-я Царств 16:24). Таким образом, вся территория новой столицы стала личным владением дома Омри, что давало царю явные преимущества перед тем, что он имел в Тирце, обустроенной и населенной по потребностям Йаровама и Баши. Все три столицы Северного царства: Шхем, Тирца и Самария — в территориальном отношении были расположены неподалеку друг от друга, что говорит о том, что отнюдь не их географическое положение являлось причиной переноса резиденции царя. Как Йаровам в свое время, так и Омри, хотел после расколов и гражданских войн обезопасить свою резиденцию от населения, связанного своими интересами с прежними царями и их политикой. Однако то обстоятельство, что новая израильская столица, Самария, находилась опять-таки на территории «дома Иосифа», свидетельствовало о полной поддержке, которой пользовалась новая династия со стороны этих влиятельных племен. Иначе вряд ли Омри рискнул бы поместить свою новую резиденцию в окружение враждебного ему населения.
Новый царь был, несомненно, выдающимся политиком и полководцем своего времени. Не случайно, что он стал первым израильским царем, упомянутым в небиблейских источниках. Стела моавитского царя Меши называет его победителем и поработителем Моава, а ассирийские надписи времен царя Тиглатпаласара Ш величают Израильское царство не иначе как «домом Омри». Этот царь оставил столь глубокий след в памяти других народов, что на протяжении многих лет Израиль ассоциировался в их глазах прежде всего с этой династией. Вместе с тем, библейский текст поразительно скупо говорит об этом выдающемся человеке, основателе одной из двух подлинных династий израильских царей. Крайняя неприязнь левитов к царям этой династии, сторонникам культа Баала, вряд ли может что-либо объяснить. Ведь сыну Омри, Ахаву, наиболее ревностному поклоннику Баала, носители традиции тем не менее посвятили несравненно больше внимания. Одной из возможных причин непонятного молчания о самом Омри является, вероятно, его неизраильское происхождение. Как бы то ни было, Израильское царство даже при сравнительно недолгом 12-летнем правлении Омри сумело не только стабилизироваться после переворота и гражданской войны, но и существенно усилиться в военном отношении. Израиль снова подчиняет себе заиорданские государства Моав и Аммон и успешно отражает атаки арамейского Дамаского царства.
Омри в корне меняет израильскую политику в отношении Иудеи: он отказывается от вражды и войн, характерных для правления Йаровама и Баши, и начинает строить с ней добрососедские взаимоотношения. Как ни парадоксально, но подлинный мир с Иудеей был еще одним косвенным свидетельством в пользу неизраильского происхождения Омри. Ведь всем остальным царям, выходцам из израильских племен, была свойственна откровенная враждебность к своим южным собратьям. Новым направлением во внешней политике стал и союз с царем финикийского города Сидон – Этбаалом. Этот союз был выгоден Израилю: он гарантировал надежный, дружеский тыл с севера и открывал новые возможности для участия в международной торговле, включая морскую. Омри и его сын Ахав, как в свое время Соломон, вели обширное строительство и нуждались в большом количестве высококвалифицированных мастеров, которых можно было заполучить из финикийских городов.
Евреи. История этногенеза 